Отправлено: 10.08.17 15:00. Заголовок: "лгали, лгут и будут лгать..." Очерки российских идеологий ХХ-XXI вв.

Взялся, наконец, за этот труд, который я замышлял еще в нулевые годы - критический обзор идеологий, их истории от зарождения в качестве ментальных структур индустриальной эпохи и до вырождения к концу ХХ века (плюс оценка современного состояния). Первая часть должна иметь продолжение: во второй части (которая займет 60-70%) речь пойдет о российских идеологиях от декабристов до нашего времени. Информации собрано вполне достаточно, а также обнаружил, что не смотря на смену симпатий и антипатий зав последние 10-12 лет, я вряд ли в 2005 году писал бы иными словами и определениями (а это значит, что базовые представления автора не изменились)))).

Для начала общий обзор идеологических течений:

ИДЕОЛОГИИ.

1. Либерализм.
1.1. Классический республиканизм (Макьявелли).
1.2. Вигизм (1680-е).
1.3. Классический либерализм (Монтескье) (1710-е).
1.4. Республиканский патриотизм (1790-е).
1.5. Республиканский федерализм (1790-е).
1.6. Национал-либерализм (Германия) (1800-е).
1.6.1. Декабризм (1810-е).
1.7. Джорджизм (1870-е): уравнительное налогообложение.
1.8. Социальный либерализм (1880-е).
1.9. Консервативный либерализм.
1.10. Национал-прогрессизм (около рубежа XIX-XX вв).
1.11. Исламский либерализм (Ата-Тюрк) (1920-е) (?) (младотурки: 1860-е; джадиды: 1900-е).
1.12. Неолиберализм (1930-е): активная государственная политика.
1.13. Либертарианство (1940-е).
1.14. Неоклассический либерализм (левый либертарианизм) (1960-е).

2. Консерватизм
2.1. Торизм (1680-е).
2.2. Либеральный консерватизм (Берк) (1790-е).
2.3. Классический традиционализм (1800-е).
2.4. Монархический абсолютизм (легитимизм; самодержавный монархизм) (1800-е).
2.5. Клерикализм (Де Местр) (1800-е).
2.5.1. Ультрамонтанизм (1800-е).
2.6. Конституционный монархизм (1810-е).
2.7. Джексонианство (1820-е).
2.8. Теодемократизм (1840-е).
2.9. Солидаризм (1850-е).
2.10. Интегрализм (1880-е).
2.11. Дистрибутивизм (около рубежа XIX-XX вв).
2.12. Национал-консерватизм (около рубежа XIX-XX вв).
2.13. Популяризм (христианская демократия) (начало ХХ века).
2.14. Социальный консерватизм (начало ХХ века).
2.15. Младоконсерватизм (1910-е).
2.16. Фундаментализм (1910-е).
2.17. Интегральный традиционализм (Генон, Эвола) (1920-е).
2.18. Голлизм (1940-е).
2.19. Неоконсерватизм (1970-е).
2.20. Палеоконсерватизм (1980-е).
2.21. Коммунитаризм (1990-е).
2.22. Христианский реконструкционизм (1990-е).
2.23. Теоконсерватизм (2000-е).

3. Социализм
3.1. Мютюэлизм (Прудон) (1820-е).
3.2. Сенсимонизм (1820-е).
3.3. Фурьеризм (1820-е).
3.4. Анархо-социализм (1830-е).
3.5. Классический марксизм (1840-е).
3.6. Христианский анархизм (1840-е).
3.7. Христианский социализм (1840-е).
3.8. Левое народничество (1860-е).
3.9. Социал-реформизм (1880-е).
3.10. Фабианский социализм (1880-е).
3.11. Социалистический сионизм (1890-е).
3.12. Желтый социализм (1900-е).
3.13. Лейборизм (1900-е).
3.14. Большевизм (1910-е).
3.15. Исламский социализм (1910-е).
3.16. Буддийский социализм (1920-е).
3.17. Национал-коммунизм (1920-е).
3.18. Неосоциализм (1930-е).
3.19. Сталинизм (1930-е).
3.20. Троцкизм (1930-е).
3.21. Арабский социализм (1940-е).
3.22. Демократический социализм (1940-е).
3.23. Титоизм (1940-е).
3.24. Африканский социализм (1950-е).
3.25. Классический коммунизм (1950-е).
3.26. Коммуно-патриотизм (чучхэ? 1950-е; Зюганов: 1990-е).
3.27. Маоизм (1950-е).
3.28. Еврокоммунизм (1960-е).
3.29. Фиделизм (1960-е).
3.30. Экосоциализм (1960-е).
3.31. Ведический социализм (1970-е).
3.32. Китайский социализм (1980-е).
3.33. Боливарианизм (Уго Чавес) (1990-е).

4.Фашизм.
4.1. Национал-синдикализм (1910-е).
4.2. Классический фашизм (1920-е).
4.3. Клерикальный фашизм (1920-е).
4.4. Монархо-фашизм (1920-е).
4.5. Национал-социализм (1920-е).
4.6. Революционный национал-социализм (1930-е).
4.7. Фалангизм (1930-е).
4.8. Неофашизм (1950-е).

5.Национализм.
5.1. Общий патриотизм.
5.2. Государственный патриотизм.
5.3. Этнический национализм.
5.4. Религиозный национализм.
5.5. Правое народничество (почвеничество).

6.Особые идеологии «анти…
6.1. Антимонархизм (1820-е)
6.2. Антибольшевизм (антикоммунизм) (1910-е).
6.3. Антифашизм (1920-е).
6.4. Антилиберализм (1990-е).


Не правда ли, пестрый спектр?)))) Каждое из этих течений будет охарактеризовано (30% книги), а затем посмотрим как это реализовывалось с "российской спецификой".

 Отправлено: 17.08.20 17:14. Заголовок: А что по-Вашему на п..

А что по-Вашему на первом месте? Империализьм?))

 Отправлено: 17.08.20 18:07. Заголовок: ВЛАДИМИР-III пишет: ..

ВЛАДИМИР-III пишет:

цитата:

Ведический социализм (1970-е).

Название дикое, конечно.))) *попытался представить социализм как его представили бы авторы Вед*
А есть авестийский социализм?)))

 Отправлено: 17.08.20 18:39. Заголовок: Вроде нет. Но "..

Вроде нет. Но "ведический социализм" - это официальное название. Из Индии пришедшее. Исламский или христианский социализм же никого не удивляет.

 Отправлено: 18.08.20 10:25. Заголовок: ВЛАДИМИР-III пишет: ..

ВЛАДИМИР-III пишет:

цитата:

А что по-Вашему на первом месте? Империализьм?))

цитата:

Для современной версии сталинизма принципиальны прежде всего единовластие и несменяемость Сталина, а не нюансы его политики. Акцентирование личной роли Сталина в победе над Германией тоже вполне прагматично: благодаря ей, а не каким-то там выборам Сталин был признан мировыми элитами легитимным и неоспоримым лидером СССР и всего восточного блока.

 Отправлено: 18.08.20 14:14. Заголовок: "единовластие..

"единовластие" и "несменяемость"... Это синоним "эффективности"? "Концерновское мышление". "Буржуазный уклон" - сказали бы в 1920-х, если бы им показали 1952)))) Вообще, представим себе не умершего Сталина, а Сталина больного. Достаточно серьезно, но не смертельно. Как быть?

Насчет победы - а если бы Сталин войну проиграл? Еще один "провокационный" вопрос неосталинистам (попробуйте задать на каком-нибудь их форуме). Первый такой вопрос: нужен ли вам СССР без Сталина?

Какие-то уже мистические настроения у этих друзей.

 Отправлено: 19.08.20 08:52. Заголовок: Я ж і кажу, що у кож..

Я ж і кажу, що у кожен момент часу СРСР здавався мертвим та застиглим, але насправді вже через зовсім незначний проміжок часу він разюче відрізнявся від того що був ще нещодавно.

 Отправлено: 19.08.20 16:57. Заголовок: https://d.radikal.ru..

 Отправлено: 09.08.23 08:35. Заголовок: Еще ряд дополнений к..

Еще ряд дополнений к тексту. 5.5.НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМ:




Название «национал-социализм» непривычно звучит для советского и постсоветского уха, поскольку понятие «социализм» ассоциируется у всех людей, привыкших мыслить в категориях правых и левых идеологических типов, с классической социал-демократией, а потому постоянно возникали курьезы – то «разоблачители» обнаруживали близкое родство национал-социализма (а через него и всего фашизма) с социал-демократией (и через нее с коммунизмом), то наоборот, сам коммунизм, прежде всего в своей сталинистской разновидности, оказывается в оппозиции к любому модернизму, поскольку кто-то когда-то что-то сказал о родстве левых и правых тоталитаризмов. Терминология национал-социализма, действительно, непонятна для людей, чьи представления о фашизме (а заодно и о прочей загранице) не выходят за пределы казарменного юмора, но и те, кому положено быть знатоками, обычно не знают о фашизме ничего за пределами личных диктатур Муссолини и Гитлера – современные русские патриоты очень удивись и обиделись бы, если бы узнали, что весьма им симпатичный салазаровский режим – тоже фашизм, хотя он никак не принимал участия в Великой Отечественной войне против СССР, даже по сравнению с франкистским режимом Испании.

Незнание истории фашизма и национал-социализма игнорирует австрийские истоки последнего. Речь идет не об Австрии, возникшей в результате распада конгломерата Королевств и земель, представленных в Рейхсрате, а также земель венгерской короны Святого Стефана (в просторечье Австро-Венгерской Монархии), а о самом конгломерате и возвращает нас во вторую половину XIX века. Австрия, после 1804 года ставшая отдельной от Священной Римской империи германской нации империей – и в течении двух лет ее император был одновременно римским королем – т.е. главой Священной Римской империи германской нации, была страной феодальной, многонациональной и клерикальной (хотя в XVIII веке император Иосиф II проводил секуляризацию и прекратил практику принудительного окатоличевания). Неоабсолютистская бюрократическая система пережила революции 1848-1849, сохраняя свои основные элементы вплоть до 1918, но после поражения во франко-итало-австрийской войне начались парламентские реформы и наступила либеральная эпоха, которую историки (в т.ч. культурологи, поскольку уж в Австро-Венгрии политика и культура соприкасались в это время теснее, чем в иных странах) датируют 1860-1900 годами.

Австрийские либералы, будучи сторонниками даже не национал-либерализма, а классического либерализма, добились парламентского представительства широких слоев среднего класса (тех, кого в Западной Европе именовали буржуазией), но, борясь против пережитков феодализма и бюрократизма, запустили процесс расширения избирательного права, а приход в политику крестьянства и ремесленно-пролетарских слоев городского населения привел к самым неожиданным последствиям для либералов – они стали проигрывать выборы, но не «консерваторам», с которыми боролись несколько десятилетий, а совершенно новой неожиданной в том смысле, что ее появления никак не предсказывалось, силе – Христианско-социальной партии. Эта партия возникла как антилиберальная оппозиция в 1880-х годах, при этом выступала в качестве демократической силы, представляющей широкие народные массы, а по своим политическим идеалам занимала позиции между клерикализмом, национализмом и социальным консерватизмом. Заметим, что к левым, тем более социалистическим идеологиям XIX века это не имеет ни малейшего отношения. Подобные организации были в это время и в Германии, но австрийская ХСП стала быстро завоевывать популярность. Если на выборах 1891 ее кандидаты получили 13 мест из 351 депутата австрийского рейхстага, а в 1911 – 75 мест из 516 (в т.ч. 233 мест, представляющих «немецкую нацию» в рейхстаге). Лидер партии, бывший первоначально либералом, но порвавший с либерализмом, Карл Люгер был выдвинут победившей на выборах 1895 года в городской совет Вены (Gemeinderat) социал-христианской и немецкой националистической коалицией на пост бургомистра Вены, но император Франц Иосиф считал Люгера «опасным революционером» и чурался его антисемитизма, а потому до 1897 не утверждал назначение. Термин «социальный» в названии партии к социализму, тем более к марксистским течениям, отношения не имеет, а обозначает «общественный», хотя в просторечье ХСП часто именуют «христианскими социалистами». Из среды немецких националистических союзников ХСП вышла в 1903 году Немецкая рабочая партия (следует понимать, что термин «рабочая» отнюдь не всегда ассоциировался с термином «марксистская», бывали совсем противоположные гибриды – например, в Аргентине в 1960-х существовали Белая партия трудящихся и Консервативная рабочая партия). НРП должна была защищать национальные интересы немецких рабочих от национальных же интересов еврейских и чешских рабочих (венские либералы, борясь за расширение избирательного права, предоставили его не только немцам, но и остальным национальностям империи, что стимулировало национальные конфликты). НРП еще в довоенной Австрии пропагандировала пангерманизм, антимарксизм, но при этом – антикапитализм и даже антиклерикализм, расходясь в этом с ХСП, которая также неровно относилась к иерархам католической церкви в Австрии. Любопытно, что творец сионизма венец Теодор Герцль аналогично Карлу Люгеру порвал с либералами и обратился к еврейскому национальному самосознанию. В 1918 году НРП сменила название на Немецкую национал-социалистическую рабочую партию. И опять термин «социалистическая» не имел никакого отношения к социал-демократии. Гитлер жил в Вене в описанные времена, симпатизировал политикам ХСП и НРП и не случайно вступил в 1919 в Мюнхене в тамошнюю Немецкую рабочую партию, связанную с филиалами австрийской ННСРП, которые в 1918 возникли в Богемии, Чешской Силезии и Баварии. ХСП пережила аншлюсс Австрии в 1938-1945, возродившись в современной Австрийской народной партии, все же более либеральной, чем ее предшественница.

 Отправлено: 10.08.23 11:35. Заголовок: Еще одно дополнение:..

Еще одно дополнение:


2.5.2. Славянофильство (1830-е).
Вопреки распространенному мнению, славянофильство создали не славянофилы, а западники. Точнее реакция славянофилов на протяжении нескольких десятилетий оказалась направлена на одно-единственное произведение за авторством человека, который считается эталоном российского западничества – на «Философические письма» П.Я.Чаадаева, созданные на французском языке в 1829-1831 годах. Публикация первого из них в журнале «Телескоп» в 1836 году вызвала резкое недовольство властей из-за выраженного в нём горького негодования по поводу отлучённости России от «всемирного воспитания человеческого рода», «духовного застоя, препятствующего исполнению предначертанной свыше исторической миссии». Журнал был закрыт, его издатель Николай Иванович Надеждин сослан, а Чаадаев – объявлен сумасшедшим. В доидеологические времена – после Петра и даже до него – существовал определенный консенсус, согласно которому общество должно развиваться, а государство – «споспешествовать прогрессу» – как выражались на еще необработанном русской литературной классикой языке в начале XIX века. Хотя, конечно, российский абсолютизм никак не мог приветствовать Великую французскую революцию, никто не думал об «особой русской цивилизации», и борьба с Наполеоном виделась как общеевропейская борьба за иной, нежели представлялось в Париже, уклад общеевропейской жизни – кульминацией «европейньичания» российской политики можно считать Венский конгресс 1814-1815 гг. Чаадаев обвиняет российские власти и общество в целом в несоответствии такому курсу, власть реагирует. Какая могла быть реакция у абсолютистско-бюрократической системы, чья правящая династия связана уже многими династическими браками с ближайшей крупной европейской страной – Германией, на обвинения в недостаточном «европеизме»? Напомню, что никакой идеологии в современном смысле этого понятия в 1830-х годах в России не было и быть не могло – даже если считать уваровские принципы самодержавия, православия и народности зачатком идеологии, то в 1833 Уваров сформулировал их в качестве начал образования, а как-либо транслировать ее принципы через прессу начали уже в 1860-х годах (Катков), и даже в самом начале ХХ века типовая консервативная газета «Московские ведомости» на первый план ставила охранительство и верноподданность императорской власти, вне зависимости от того, какие решения принимает власть.

Славянофилы (Хомяков, Киреевские, Аксаковы) откликнулись на «Философические письма» тоже по-европейски. Все деятели этого движения русской мысли были европейски образованными людьми, хорошо знакомыми со всеми тонкостями идейной борьбы в Европе в 1830-1840-х годах, на которые приходится становление славянофильства, и поэтому дискуссия западников и славянофилов – это не дискуссия сторонников и противников европейской принадлежности России, а спор европейской левой (в 1830-х годах европейская левая – либералы, республиканцы и левые эгалитаристы) с европейской правой (абсолютизмом, клерикализмом, консерватизмом). В Пруссии и Австрии консерваторы полагались на бюрократический неоабсолютизм, в Великобритании – на общественный консерватизм, во Франции – на возрождение роли католической церкви в обществе. Либерализм в отличие от консерватизма был более однородной идеологией, опирающейся на сходную философскую основу, но консерватизм, будучи реакцией на либерализм, более разнороден, в нем немало закоулков, не имеющих сообщения с другими консервативными идейными дорожками, и кажется, что разные консерваторы – так иногда и бывало – говорят на разных языках и даже враждебны друг другу (например, абсолютизм – в отношении ультрамонтанства или классического британского консерватизма). Все это порядком забыто или даже неизвестно нашим современникам 190 лет спустя, и поэтому могут высказываться суждения о каком-то особом пути русской консервативной философии, которая во времена Пушкина полностью жила на европейском импорте (характерная фраза из тургеневских «Отцов и детей»: «То были гегелисты, а теперь нигилисты»).

Удивительным образом (хотя это не так уж странно само по себе) ранние славянофилы были… либералами. Выступая против «европейничания – болезни русской жизни» (как это сформулировал в «России и Европе» Н.Я.Данилевский), славянофилы совершенно объективно оказывались против российской власти, поскольку российская власть мыслила себя частью Европы, и ни один официальный публицист ни в 1836, ни в 1916 дурного слова не сказал о Петре Первом (который быстро стал жупелом славянофильства). Этот либерализм ранних славянофилов оказался сродни европейскому ультрамонтанству, поскольку противопоставлял бюрократии религию, а светской культуре – народно-религиозную (именно «народно-религиозную», а не «народную» – думаю, колоссальное различие между ними очевидно). Например, А.С.Хомяков считал монархию единственно приемлемой для России формой государственного устройства, но выступал за созыв «Земского собора», связывая с ним надежду на разрешение противоречия между «властью» и «землёй», возникшее в России в результате реформ Петра I. Нетрудно догадаться, что произошло бы в случае реализации этого плана в середине XIX века. Противопоставление «органического», отождествляемого с народом, и «насильственного», связанного с государством, присутствовавшее как в славянофильстве, так и в радикальном западничестве, также является частью романтического лексикона, пришедшего в Россию из Германии.

Все до единой основополагающие идеи русских славянофилов имеют трудноразличимые аналоги у немецких консервативных романтиков, французских реакционеров, итальянских папистов и прочих. Немецкие консерваторы столь же твердо настаивали на уникальности и загадочности «немецкой души», испанские консерваторы – на уникальности и загадочности испанской. Религиозно-мистический характер славянофильских теорий находит соответствие у всех типов европейского клерикализма, а культ «истинно-русской» императорской власти, которая мало походила на реальность правления Николая I, любой немец или француз опознает по тем же признакам, которые отличают европейские культы святых королей и императоров: народного короля Анри IV во Франции или Иосифа-пахаря в Австрии. Собственно патриоты разных стран (в какие одежды патриотизм не обряжай – в религиозные или этатистские) никогда не найдут общего языка и будут посылать своих сторонников доказывать правоту именно своих убеждений на поле боя – в XIX веке патриотические идеи еще недостаточно овладели массами, и поэтому таких гекатомб, как в ХХ веке, еще не случалось. Но стремление доказать свою уникальность, гибельность Европы и полную независимость русской мысли от европейской превратилось у славянофилов в навязчивую идею, требующую признания априори правоты славянофила в качестве условия возможности дискуссии с ним.

Славянофильство не стало сколько-нибудь массовой идеологией в России 1830-1850-х гг. Бюрократизм неоабсолютизма был по необходимости рациональным, и его не привлекали мистические переживания русских философов, вдохновленных нерусскими и даже неправославными Гердером, Шеллингом и Гегелем, русские либералы смеялись над несуразностью убеждений славянофилов, а тем более – над попытками их реализации (Чаадаев как-то заметил, что Аксаков оделся настолько «национально», что в Москве «народ на улице принимал его за персиянина», а Бердяев в 1904 в статье «Судьба русского консерватизма» отмечает: «Славянофильская романтика выдумала те идеальные начала, которые должны быть консервированы, их не было в нашем историческом прошлом»).

 Отправлено: 08.11.23 17:54. Заголовок: Еще одно дополнение:..

Еще одно дополнение:



7.1. Антиклерикализм (1750-е)
Можно усомниться в столь ранней датировке антиклерикализма как особой идеологии, но датировка эта совпадает с началом издания во Франции «Энциклопедии, или толкового словаря наук, искусств и ремёсел» (в просторечии Энциклопедии Дидро и д’Аламбера), которая, по признаю всех (как ее симпатизантов, так и ниспровергателей), оказала колоссальное влияние на антирелигиозное движение в мировом масштабе, а с другой стороны практические действия, направленные на ограничение влияния, политического, экономического или социального, религиозных организаций и неразрывно связанных с ними религий как таковых, предпринимались со времен глубокой древности, и французская философия Просвещения лишь назвала вещи своими именами, придала ситуационной антиклерикальной политике прошлого и настоящего в разных странах философскую основу.

Антиклерикализмом первоначально (в XVI-XVII веках) именовалась политика протестантских государств Европы по ограничению влияния именно Римско-католической церкви, и ее началом можно считать знаменитые 95 тезисов Мартина Лютера, но уже в XVIII веке философы-просветители распространили это понятие на борьбу с влиянием любых церковных организаций. Антиклерикализм исходит из тезиса о вреде излишнего влияния религиозных организации и необходимости государственного регулирования деятельности в религиозной сфере. Хотя мало кто из философов-просветителей XVIII века был «чистым атеистом», все они сходились в вопросе о необходимости светского политического и социального порядка – впрочем, в обществе, где «безбожие» уголовно наказуемо, атеисты могут изобретать для себя какие-либо промежуточные самоназвания, например, «деизм» или «пантеизм», а религиозные проповедники, наоборот, склонны обвинять в атеизме любое с собой несогласие, поэтому в Средние века и позже «борьба с атеизмом» в богословских трактатах встречалась едва ли не чаще, чем в ХХ веке.

Философы-антиклерикалы очень быстро нашли поддержку в правительствах многих европейских стран, которые и ранее считали необходимым укрепление государственного влияния на общественные процессы за счет уменьшения церковно-религиозного, а к тлеющим десятилетиями религиозным конфликтам относились как к глупой трате сил и энергии общественного организма. Во второй половине XVIII века явную антиклерикальную политику проводят правительства Екатерины II в России, Иосифа II в Италии, и если борьбу за запрет Ордена иезуитов во Франции и других католических странах в 1750-1770-е годы еще можно интерпретировать как внутрикатолические распри, то с началом Великой Французской революции антиклерикализм становится основой политики в самой влиятельной католической стране Европы.

Можно взглянуть на антиклерикализм как на внеидеологическое явление, связанное не с атеизмом, а с общей тенденцией укрепления государства по мере того, как потестарное (т.е. учитывающее, прежде всего, личные связи между руководителями и подчиненными) государство феодальной Европы превращалось в регулярное бюрократическое государство Нового времени на протяжении XVII-XVIII веков. В конце концов, самый ярый атеист и антиклерикал – барон Гольбах аргументировал свою критику религиозного сознания в целом прежде всего тем, что оно противоречит гражданственности и государственным интересам. Клерикалы со временем научились возражать на такие претензии, что религия и церковь играли роль ограничителей светской власти, системы естественного разделения властей (что постулируется еще Марсилием Падуанским в XIII веке) и спасителей от государственного тоталитаризма – в ХХ веке эти доводы казались убедительными. Но в качестве контрдовода обнаруживаем, что, если церковь противостояла государству, то она не имеет никакого отношения к формированию национального государства, а это очень обидно клерикалам, которым свойственно приписывать себе все на свете, вплоть до изобретения вертолета, как той Партии в романе Оруэлла. Особенно это обидно для православных апологетов, которые помешаны на державности, но в реальности вся история православных стран (Византии, России и других) менее всего может показаться при детальном изучении «симфонией» религиозных и светских властей, а в России с начала XVIII века главная религиозная организация превратилась в своего рода духовное министерство (политика Петра Первого в религиозном вопросе вполне просвещенчески-антиклерикальная, а отдельные места из российского Духовного Регламента 1721 года, регулировавшего деятельность РПЦ до 1917 года, прямо позаимствованы из книги Сэмюэля Пуфендорфа «De jure naturae et gentium» (1672), в которой тот показал себя антиклерикалом и высказал мысль, что государство для того и существует, чтобы не позволить церкви вмешиваться в повседневную жизнь, а ее сфера должна быть ограничена исключительно областью совести человека).

Антихристианство Великой Французской революции общеизвестно, и Наполеон продолжил светскую политику на всех территориях, куда ступила нога французского солдата. Главной чертой роста «государственного тоталитаризма» при Наполеоне стало упорядочение законов (Гражданский и Уголовный кодексы), причем подобные тенденции к унификации законов и их универсализации существовали еще в последние десятилетия до революции, а также обуздание сельского бандитизма путем укрепления низовых местных властей.

В XIX веке к явлениям антиклерикальной политики относятся культуркампф Бисмарка (с 1873), борьба Савойской династии и ее сторонников с Папством за объединение Италии, антиклерикальные кампании либеральных правительств во многих странах Латинской Америки (например, в Аргентине во время первого президентства Хулио Архентино Рока (1880-1886)). В России казенщина государственного православия дополнительно отвращала основную массу образованных людей от религии, а простой народ, который в славянофильских утопиях говорит и думает то, что хотят от него славянофилы, в целом был равнодушен к религии. В эпоху Третьей Республики во Франции борьба с клерикализмом увенчалась отделением церкви от школы в 1905 году (эту же реформу в 1918 одним махом проведут большевики). Антиклерикальное движение в конце XIX века усиливается в Испании и в Португалии после революции 1910 года. Антиклерикальную политику проводят революционный режим Мексики после 1920 года, правительство Народного фронта в Испании, фашистский режим Муссолини, лаицистский режим республики в Турции (термин «лаицизм» появился во Франции в 1871 году и обозначал усиление роли государства – первоначально в системе образования) – вообще в Европе 1920-1930-х половина правительств, левых и правых, недолюбливала религию и церкви, а в стане их противников остались лишь салазаровская Португалия, независимая Ирландия, Греция времен Метаксаса, Австрия времен Дольфуса и Шушнига и еще ряд правых режимов Центральной Европы. Таким образом, антиклерикализм, в конечном счете неотделимый от атеизма, наблюдался отнюдь не только в условиях коммунистических режимов. Уже после Второй мировой войны антиклерикальная политика характерна для арабских стран во главе с левыми социалистическими режимами и для Канады, где в 1960-1970-х годах произошла т.н. «тихая революция», которая сопровождалась стремительной секуляризацией (вплоть до атеизма) франко-канадского сообщества. Вполне светскими были режим правления Индийского Национального Конгресса в Индии с 1947 года, а также режимы Сукарно и Сухарто в Индонезии (1948-1998).

С т.з. клерикальных публицистов, никаких оснований для антиклерикализма в обществе, сотворенном божеством, быть не может. Здесь дает о себе знать иррационализм религиозного сознания, в котором сосуществуют представления о том, что «мир лежим во зле», и дьявол устраивает все нападки на религию – видимо, в т.ч. секуляризацию церковных земель Екатериной Второй в 1764 году, и в то же время особый перфекционизм, который стал результатом влияния машинного производства на доиндустриальные социальные явления: если нейлоновый трос крепче пенькового, а анилиновые краски красят лучше луковой шелухи, то и социальные явления должны соответствовать: все браки должны быть прочными и целомудренными, а вся церковная история – сплошь сентиментальный пиетизм, этот религиозный перфекционизм требует, чтобы по статистике все люди были верующими, и на меньшее те же самые клерикальные публицисты не согласны. Однако, представить себе мировую историю последних 270 лет без антиклерикальной составляющей невозможно. В целом в XIX-XX веках антиклерикальное движение добилось своего – мы живем в светском обществе, не смотря на все попытки ревизовать наследие Великой Французской революции.

В наше время к числу государств, проводящих осмысленную антиклерикальную политику, относятся Узбекистан, Азербайджан, Казахстан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан (показательно, что это именно все бывшие республики СССР с мусульманским населением), Вьетнам, Китай и Северная Корея.

 Отправлено: 08.11.23 20:09. Заголовок: Еще одно дополнение:..

Еще одно дополнение:



2.19. Неоклерикализм (1920-е).
Датировка неоклерикализма именно эпохой 1920-х годов проблематична, поскольку это явление формируется на протяжении всего ХХ века, будучи весьма специфическим диалектическим отражением процесса секуляризации и в этом смысле очень зависимо от секуляризации. Эпоха 1920-х годов выбрана потому, что именно на это десятилетие пришелся наиболее радикальный всплеск антирелигиозных настроений, связанных с последствиями первой мировой войны (утверждается, что «в окопах нет атеистов», однако именно Первая мировая война породила массовое жесточайшее разочарование в религии, хотя, конечно, не только в религии, и это каждый по своему манифестируют Гайдар, Олдингтон, Барбюс, Ремарк, Хемингуэй и Гашек). Естественно, как и любая иная консервативная реакция, неоклерикализм стал реакцией на антиклерикализм. Также следует, учесть, что неоклерикализм характерен в основном для Старого Света, поскольку в США общественная роль религии иная, а в Европе социальную нишу религии с тех пор, как она перестала давать привилегированный статус в плане карьеры и вообще потеряла меритократическое значение, оккупировали социопаты и социальные аутсайдеры.

По мере того, как религиозные структуры теряли свой политический статус, в их руководстве происходила смена кадров: вместо людей, делающих религиозную карьеру, которая давала (в прошлые века) им политический статус, реальную власть и соответствующее богатство за пределами религиозной организации, приходят те, кто в «светском» мире ни на что не способен, и, хотя таких людей в религиозных организациях не 100%, именно они задают тон. Это привело к существенному изменению контингента людей, привлекаемых такими руководителями.

Неоклерикал:
Апеллирует к самым примитивным формам религиозного сознания.
Утверждает, что ни один человек не может жить без религии.
Претендует на все изобретения и открытия человечества от имени своей религии.
Очень плохо разбирается в научных знаниях, но верит, что они подтверждают именно его верования.
Не виноват ни в чем и ни за что не отвечает.
Конформист в отношении любого политического режима.
Пытается отгородиться религией от любых социальных, политических, экономических структур и выдает это за борьбу с тоталитаризмом.
В молодости нередко был атеистом.
Хочет отделить религию от тех исторических феноменов, которые заслуживают общественного порицания, но, если их перестают порицать, вновь присоединяет к ним религию.
Раскрашивает прошлое в свои цвета, а поскольку настоящее раскрасить гораздо сложнее, полон пессимизма в отношении будущего.
Иррационален и считает, что иррационализм сражается на его стороне, но цели его сугубо рациональны и просты.
Мечтает поставить на службу своей религии все социальные достижения человечества – от феминизма до футбола и концентрационных лагерей.
Постоянно путает свое желание с реальностью.
Проповедует «ученое незнание», но считает, что религия дает ему фундаментальное право судить о любых внерелигиозных феноменах и вообще право «судить мир».
Уверен в том, что религиозные организации могут и должны руководить обществом, но при этом не нести никаких издержек руководства.
Начинает свое убеждение кого-либо с того, что просит признать априори его правоту, а уж потом дискутировать.
В общем и целом, отождествляет себя со своим богом – вне мира и над миром.

Этот религиозный популизм, как и иные виды популизма, пытается работать с массами и сталкивается с конкурентами в лице массовых идеологий первой половины ХХ века, обнаруживая в противоборстве с ними заметную беспомощность, хотя и апеллируя к выигрышу в «мире ином». Подвизающиеся на этой ниве публицисты (Честертон, Клайв Стейпл Льюис и им подобные) хорошо понимали, что они должны сказать массовому слушателю их проповедей (в ином жанре они не могли работать) нечто иное, чем то, что говорили раннее официальные (казенные) религии, но вот именно это труднодостижимо, и они даже не вполне понимают, что именно они должны говорить. Например, хотя неоклерикалы считали своей главной целью возродить роль религии в современном обществе, но не обязательно возрождать роль церкви, под шумок они проносят также церковь со всеми ее предрассудками, а это сближает неоклерикалов со «староклерикалами» деместровского типа, но очень мешает популистским трудам. При этом в своем обращении к широким массам неоклерикалы не видят общества в целом и предпочитают обращаться к отдельному человеку.

Хотя тепличное растение неоклерикальной идеологии вполне себе произрастало в специально созданных для него условиях либо клерикально-тоталитарного режима, либо общества с остаточной религиозностью, повсеместно неоклерикалов ждало разочарование. И речи не было о том, чтобы неоклерикалы пришли бы к власти в какой-либо стране, но даже создать себе устойчивую общественно-политическую нишу в большом и непохожем на их утопии обществе им не удавалось. Из религии они сотворили нечто вроде культа Деда Мороза, которого все ждут под новый год, но никто всерьез не воспринимает. Реакция клерикалов иных типов на неоклерикализм была, как правило, сугубо негативной (еще Константин Леонтьев в том же духе напал на «розовых христиан» Толстого и Достоевского в российском XIX веке).

 Отправлено: 11.11.23 14:28. Заголовок: ви там обережніше із..

ви там обережніше із слов'янофільством. воно не таке.

 Отправлено: 11.11.23 17:31. Заголовок: А именно?..

А именно?

 Отправлено: 12.11.23 08:30. Заголовок: Еще одно дополнение:..

Еще одно дополнение:




1.17. Радикальный центризм (1960-е).
Радикальный центризм может рассматриваться уже как постидеологическое явление, поскольку он ставил перед собой цель объединения всех демократических сил – т.е. западных и восточных политических партий (от консерваторов до социал-демократов) – в условиях противостояния советскому строю и влиянию СССР в мировом масштабе. Также на становление идеологии радикального центризма повлиял начавшийся процесс перехода от позднего индустриального типа экономики и общества к постиндустриальному. Завершалась та эпоха, в которую удалось заглянуть герою Стивена Кинга, пытавшемуся спасти Кеннеди, и начиналась иная, где идеологические ориентиры как минимум менялись, иногда до неузнаваемости. Именно Кеннеди дал определение этому идеологическому умонастроению: «Идеализм без иллюзий». Однако, сам термин «радикальный центризм» впервые употреблен американской журналисткой Ренатой Адлер в 1969 году.

Радикальный центризм — это синтез левых и правых подходов в решении политических задач. Например, сочетать приверженность рыночным механизмам с заботой о социальной проблематике. То есть идеализм в постановке задач, сочетающийся с максимально реалистическим пониманием исходных позиций и осознанием, что метод не стоит отбрасывать лишь потому, что он «не из нашего политического спектра», а проблему игнорировать лишь потому, что она не вписывается в твою любимую картину мира. Радикальные центристы не находятся в середине, как классические центристы, а, при необходимости, пользуются методами всех политических флангов, в т.ч. радикальных. В прошлом радикальный центризм опирается на идеи Джона Стюарта Милля и Девида Ллойд Джорджа. Другие вторы идут еще дальше и определяют в качестве опор данной идеологии ряд философских концепций, поддерживающих баланс, примирение или синтез, включая концепцию «рен» Конфуция, концепцию «среднего» Аристотеля, гуманизм Дезидерия Эразма и Мишеля де Монтеня, эволюционное видение истории Джамбаттисты Вико, прагматизм Уильяма Джеймса и Джона Дьюи и интеграцию противоположностей индийского философа первой половины ХХ века Шри Ауробиндо. Радикальный центризм появился в среде философов и журналистов, но быстро просочился в речи политиков.

Основа радикального центризма базируется на признании ряда реальностей, и в этом он выходит за привычные рамки идеологии как таковой, которая на протяжении двух веков, скорее, затачивалась на изменение реальности, чем на признание ее. Согласно представления радикального центризма, современный развитый мир вступил в информационную экономику с новыми возможностями, которые практически не используются. В эту новую эпоху абсолютное большинство людей не являются ни правыми, ни левыми, ни либералами, ни консерваторами. Современные политические партии привержены идеям, разработанным в другую эпоху и людьми другой эпохи, поэтому они не желают или не могут реалистично смотреть в будущее. В современном мире люди настаивают на том, чтобы им были предоставлены равные и справедливые возможности добиться успеха.

Отсюда вытекают основные правила радикального центризма. Абсолютная приверженность принципу финансовой ответственности, даже если это влечет за собой проверку нуждаемости социальных программ. Наиважнейшая приверженность реформированию государственного образования. Приверженность рыночным решениям в области здравоохранения, энергетики, окружающей среды и др. при условии, что эти решения тщательно регулируются правительством и служат общественному благу. Обязательство предоставить рабочие места всем, кто готов работать, будь то путем субсидирования рабочих мест в частном секторе или путем создания рабочих мест в государственном секторе. Обязательство участвовать в институтах и процессах глобального управления и оказывать реальную помощь людям в развивающихся странах.

Идеи радикального центризма проникали в уже существующие политические партии (канадская Либеральная партия под руководством Трюдо, итальянская Христианско-демократическая партия в эпоху Альдо Моро, финская Партия центра, нидерландская Партия «Демократы-66»), но также возникали новые политические силы, руководствующиеся радикальным центризмом: южнокорейская Демократическая партия мира, макроновская Ассоциация за обновление политической жизни «Вперед, Республика!» во Франции, украинская Партия «Слуга народа», испанская Партия «Граждане»). Хотя «золотой век» радикального центризма пришелся на 1990-е годы – первый опыт работы в условиях почти фукуямовского конца исторической роли идеологий, радикальный центризм сохраняет свою роль и в первые десятилетия XXI века.

Критика радикального центризма, как нетрудно догадаться, шла от осознания его всеядности и беспринципности, особенно в глазах принципиальных сторонников определенных идеологических платформ, будь то левые самого широкого спектра, или сторонники твердого либерализма в экономической политике в рамках представлений Анны Рэнд. А это граничит в глазах идеологических зубров с бессодержательностью. Некоторые наблюдатели утверждают, что радикально-центристские идеи слишком отличаются от основной политики, чтобы быть жизнеспособными. Особую проблему составляет тенденция терминологического сближения радикального центризма с т.н. «третьей позицией», под которой каждый поминает ровно то, что сам желает понимать, а поэтому дать определение тому, с чем сближаешься, затруднительно. Обычно течение «третьего пути» в англоязычных странах ассоциируется с пограничной зоной между лейбористскими (но не левыми марксистскими) партиями и либералами – в эту зону передвинулись правые лейбористы Великобритании во второй половине ХХ века, но в середине того же века «третьим путем» именовался ордолиберализм – концепция рыночного экономического порядка, в которой нормативная база, создаваемая государством, предназначена для обеспечения экономической конкуренции и свободы граждан на рынке, созданная теоретически еще в 1930-х в Германии, но к национал-социализму отношения не имеющая. В США сторонники «третьего пути» поддерживают фискальный консерватизм больше, чем традиционные социальные либералы, призывают к замене программ социального обеспечения программами поддержки тех, кто работает. По ряду оценок, идеологию «третьего пути» поддерживал президент Билл Клинтон.

 Отправлено: 12.11.23 11:19. Заголовок: И еще дополнение: ..

И еще дополнение:


2.4.1. Национал-монархизм (середина ХIХ века).
Обывателя именно потому дразнят этим названием – «обыватель», что он не в состоянии представить себе иные условия существования на любых этажах общественной жизни – от политики до снабжения продовольственными товарами, чем те, которые его окружают на данный момент, и к которым он привык. Адаптационные способности мыслящего существа, которые позволяют ему быстрее рефлексировать по надобности в стабильной привычной обстановке, тем не менее серьезно мешают ему осмысливать иные, непохожие ситуации и лишают возможностей изучения всего, что лежит за пределами его привычек. Национал-монархизм, выступивший, как родимое пятно, на поверхности легитимизма около середины XIX века, оказался одной из первых химер на идеологических полях – попыткой соединить на первый взгляд несоединимое (впрочем, именно эта химеричность привела национал-монархизм к современному маргинальному, реликтовому состоянию).

Национализм XVIII-XIX веков был преимущественно либеральным явлением, вне зависимости от того, как его используют в ХХ веке антилибералы Муссолини и Гитлер: Кошут, Мадзини и Карл Людвиг Занд, заколовший в 1819 году реакционера Коцебу, живут в своем XIX веке и не знают о будущем (а мы знаем что-либо о XXII веке? или об отличиях XXII века от XXIII?) Либеральный романтизм в национализме той эпохи способен ввести в заблуждение любого обывателя следующих столетий, который подсознательно идентифицирует национализм с правой частью политического спектра, вне зависимости от того, симпатизирует он национализму или нет. Соединение национализма с монархическими переживаниями произошло уже в новых условиях, которые заметно отличались от базиса любой реакционной идеологии во времена Великой французской революции.

Поиск «национального» в истории современных европейских государств (не говоря уже о внеевропейских) – крайне неблагодарное занятие. Сама по себе концепция «национального государства» формируется во времена и в условиях буржуазных революций с их лозунгом «есть граждане – нет подданных!» Национальное государство невозможно без двух ключевых признаков – всеобщего образования и призывной армии, которые взаимообусловлены и при этом равно невозможны в условиях сословной средневековой монархии. Но идеологам национал-монархизма очень хотелось, чтобы их страна во все периоды ее истории была неотличима от их ценностей данного момента. Поэтому национальное самосознание, характерное для XIX века с его телеграфом, газетами, новостями и общественным мнением, чутко реагировавшим на новости и претворявшим свою реакцию в законодательство, принимаемое в рамках парламентских процедур того же столетия, бездоказательно распространялось на всю историю страны «икс», даже если обидчивые патриоты не претендовали на укорененность национального самосознания «родной земли» в первобытном обществе. Появлялись странные «рисунки» XIX века, изображавшие патриотами и ксенофобами, живо интересующимися последними политическими новостями 1832 года, всех средневековых королей и их придворных. В сословном обществе короли и их придворные безразличны к национал-патриотическим чувствам трактирщиков и ямщиков, эти чувства невостребованы, поскольку от трактирщиков и ямщиков требуется вовремя платить налоги и знать свое место в традиционной сословной иерархии, а большой политикой будет заниматься король, для которого династические проблемы гораздо важнее, чем истерия незаконнорожденных потомков его лакеев 500 лет спустя по поводу потери какой-либо территории, освященной яростью национального чувства.

Так оно и было до эпохи буржуазных революций (и до буржуазного прогресса – менее заметного и более коварного в отношении сословных привилегий и традиционного общественного порядка). Но после «бунта черни» (в состав «черни» аристократический предрассудок включает всех, вплоть до миллионеров-откупщиков, кто не удостоился дворянского титула – 96-98% населения стран Европы в XIX веке) стало проблематично править только через придворных, даже если те не за страх, а за совесть исполняют свои обязанности. Понадобились дополнительные системы аргументов, которые учитывали бы промышленный рост, развитие городской культуры, нарастание либерального национализма среди многонационального населения монархии, строившейся в те века, когда национальные проблемы никак не волновали удачливых монархов.

Национал-монархизм пытается соединить ценности легитимизма (т.е. безусловной и абсолютной верности монарху его подданных) с ценностями национальной идеи, согласно которой государство есть выражение национального духа, и все представители определенной национальности едины – от императора до сапожника (можете представить, насколько это смешение с «подлым народом» оскорбляло чувства аристократии). Монархическая власть тем самым получала национальную санкцию, исторические события (о которых начали рассказывать в школьном курсе всеобщего образования) теперь можно было интерпретировать в национальном видении, а национальные проблемы XIX столетия уверенно переносились в прошлые века и прививались умелыми историками к событиям, участники которых были бы очень удивлены, если бы прочли такие отзывы о себе за авторством своих потомков. Наоборот, маститые публицисты, которые знали, о чем думали люди былых веков, гораздо лучше, чем те сами, приобрели крупный козырь в любых дискуссиях со своими недостаточно патриотически мыслящими современниками, укоряя их перед лицом «великих предков». Обыватель не знал, чем отличается его столетие от прошлых эпох, и заглатывал этот крючок без возражений. Так начались ожесточенные баталии в борьбе за историю, которые не утихали в Европе вплоть до середины ХХ века. Во врагах недостатка не было, поскольку в разных монархиях объявились свои национал-монархисты, которые категорически не соглашались с историческими мифами друг друга (в XVI веке публицисты точно также до одури ожесточенно обсуждали религиозные догматы и тонкости династического наследования), а заткнуть рот врагам не представлялось возможным иначе как уничтожить их, для чего требовалось мобилизовать национальные силы под лозунгом верности соответствующей исторической картине.

Но не только история стала объектом для упражнений национал-монархизма. Соединение монархической идеи с национализмом исключало из верных подданных инородные национальные группы, а поскольку редкая монархия в Европе была однонациональной, это стало приговором для любых многонациональных монархий (Испании, Австрии, России). Национальная унификация даже в Королевстве Франция не удавалась в полном объеме, но национал-монархисты не могли поступиться принципами ни в большом, ни в малом. Принято насмехаться над Карлом Марксом, который хотел, чтобы пролетарии беднели, а капиталисты – жирели, иначе переставала работать его концепция, но мало ли таких же упрямцев среди немарксистских идеологов?

При этом национал-монархисты с их тенденцией уравнивать всех подданных под скипетром монарха находились, скорее, на левом фланге легитимизма и вызывали соответствующую критику со стороны правых реакционеров, которые подозревали их в намерении отменить сословные привилегии и тем самым разрушить общество в условиях монархии. Во Франции и Великобритании национал-монархизм распространения не получил, зато его национал-унификаторский запал пришелся по вкусу «северным дворам» (так на дипломатическом сленге XIX века именовали монархии Австрии, Пруссии и России). Соединение национализма и монархизма не только рассорило легитимистов с любыми формами инонациональных движений в их собственных монархиях, но перессорило друг с другом – в Петербурге и Москве стали все чаще говорить о немецком засилье, а в Берлине и Вене забили тревогу относительно панславизма, управляемого из Петербурга. Т.н. «монархический интернационал», еще живой и деятельный во времена Николая I, уже при Александре II стал воспоминанием, а последние два российских императора о нем почти не думали. Когда историки задаются вопросом, почему три монархии воевали не в союзе друг с другом в 1914 году, ответ предполагает изучение истории их национал-монархических умонастроений.

В России наиболее типичным национал-монархистом был Н.Я.Данилевский с его попытками соединить данные естественных наук с религиозными догматами и политическими предрассудками своей эпохи. Черносотенное движение также в целом выражало национал-монархические взгляды. В Германии 1871-1918 гг. национал-монархические настроения более всего были характерны для Немецкой имперской партии, хотя и не исчерпывали ее идейную окраску.

В условиях реального существования монархий (абсолютных или конституционных) национал-монархизм имел какие-либо возможности представительства и влияния на общественно-политическую жизнь, но в республиках (опять же вне зависимости от степени «суверенности» демократии в такой республике) любой монархизм, и в т.ч. национал-монархизм, не может не быть декоративным, вне зависимости от «серьезных» дискуссий на тему было ли свержение монархии много поколений назад «легитимным» или нет.

 Отправлено: 25.02.24 10:23. Заголовок: Дополнение к разделу..

Дополнение к разделу "Монархо-фашизм":


А в Нидерландской Индии под влиянием европейского фашизма в 1933 бывший теософ и бывший член левонационалистического движения Нотониндито основал недолговечную Индонезийскую фашистскую партию с монархо-фашистской программой, а именно созданием Королевства Ява, конституционным монархом которой был бы потомок Сутавиджайи (основателя султаната в XVI веке). Партия также желала, чтобы Нидерландская Индия стала федерацией таких независимых королевств при условии заключения пакта о ненападении с Нидерландами.

 Отправлено: 25.02.24 10:50. Заголовок: В целом оглавление к..

В целом оглавление книги теперь выглядит так:



1. Либерализм.
1.1. Классический республиканизм (Макьявелли).
1.2. Вигизм (1680-е).
1.3. Классический либерализм (Монтескье) (1710-е).
1.4. Республиканский патриотизм (1790-е).
1.5. Республиканский федерализм (1790-е).
1.6. Национал-либерализм (Германия) (1800-е).
1.6.1. Декабризм (1810-е).
1.7. Консервативный либерализм (1820-е).
1.8. Радикальный либерализм (1820-е).
1.9. Джорджизм (1870-е): уравнительное налогообложение.
1.10. Социальный либерализм (1870-е).
1.11. Национал-прогрессизм (около рубежа XIX-XX вв).
1.12. Прогрессивизм (1910-е).
1.13. Исламский либерализм (Ата-Тюрк) (1920-е) (?) (младотурки: 1860-е; джадиды: 1900-е).
1.14. Новый либерализм (1930-е): активная государственная политика.
1.15. Либертарианство (1940-е).
1.16. Неоклассический либерализм (левый либертарианизм) (1960-е).
1.17. Радикальный центризм (1960-е).

2. Консерватизм.
2.1. Торизм (1680-е).
2.2. Либеральный консерватизм (Берк) (1790-е).
2.3. Классический традиционализм (1800-е).
2.4. Монархический абсолютизм (легитимизм; самодержавный монархизм) (1800-е).
2.4.1. Национал-монархизм (середина ХIХ века).
2.5. Клерикализм (Де Местр) (1800-е).
2.5.1. Ультрамонтанизм (1800-е).
2.5.2. Славянофильство (1830-е).
2.6. Конституционный монархизм (1810-е).
2.7. Джексонианство (1820-е).
2.8. Консервативный каудильизм (1830-е).
2.9. Теодемократизм (1840-е).
2.10. Солидаризм (1850-е).
2.11. Интегрализм (1880-е).
2.12. Дистрибутивизм (конец XIX века).
2.13. Национал-консерватизм (конец XIX века).
2.14. Популяризм (христианская демократия) (начало ХХ века).
2.15. Социальный консерватизм (начало ХХ века).
2.16. Младоконсерватизм (1910-е).
2.17. Фундаментализм (1910-е).
2.18. Интегральный традиционализм (Генон, Эвола) (1920-е).
2.19. Неоклерикализм (1920-е).
2.20. Голлизм (1940-е).
2.21. Либертарный консерватизм (1950-е).
2.22. Неоконсерватизм (неолиберализм) (1970-е).
2.23. Палеоконсерватизм (1980-е).
2.24. Коммунитаризм (1990-е).
2.25. Христианский реконструкционизм (1990-е).
2.26. Теоконсерватизм (2000-е).

3. Левый эгалитаризм.
3.1. Радикализм (1750-е).
3.1.1. Движение луддитов (1810-е).
3.2. Якобинство (1790-е).
3.3. Бабувизм (1790-е).
3.4. Фурьеризм (1820-е).
3.5. Бланкизм (1830-е).
3.6. Бабизм (1840-е).
3.7. Аграрный радикализм.

4. Социализм.
4.1. Мютюэлизм (Прудон) (1820-е).
4.2. Сенсимонизм (1820-е).
4.3 Анархо-социализм (1830-е).
4.4. Чартизм (1830-е).
4.5. Классический марксизм (1840-е).
4.6. Христианский анархизм (1840-е).
4.7. Христианский социализм (1840-е).
4.8. Левое народничество (1860-е).
4.9. Социал-реформизм (1880-е).
4.10. Фабианский социализм (1880-е).
4.11. Революционный синдикализм (1890-е).
4.12. Социалистический сионизм (1890-е).
4.13. Желтый социализм (1900-е).
4.14. Лейборизм (1900-е).
4.15. Большевизм (1910-е).
4.16. Исламский социализм (1910-е).
4.17. Буддийский социализм (1920-е).
4.18. Коммунизм рабочих советов (1920-е).
4.19. Левый коммунизм (1920-е).
4.20. Национал-коммунизм (1920-е).
4.21. Неосоциализм (1930-е).
4.22. Сталинизм (1930-е).
4.23. Троцкизм (1930-е).
4.24. Арабский социализм (1940-е).
4.25. Демократический социализм (1940-е).
4.26. Титоизм (1940-е).
4.27. Африканский социализм (1950-е).
4.28. Классический коммунизм (1950-е).
4.29. Коммуно-патриотизм (чучхе? 1950-е; Зюганов: 1990-е).
4.30. Маоизм (1950-е).
4.31. Еврокоммунизм (1960-е).
4.32. Либертарный социализм (1960-е).
4.33. Фиделизм (1960-е).
4.34. Ходжаизм (1960-е).
4.35. Экосоциализм (1960-е).
4.36. Аграрный коммунизм (1970-е)
4.37. Ведический социализм (1970-е).
4.38. Китайский социализм (1980-е).
4.39. Боливарианизм (Уго Чавес) (1990-е).

5. Фашизм.
5.1. Национал-синдикализм (1910-е).
5.2. Классический фашизм (1920-е).
5.3. Клерикальный фашизм (1920-е).
5.4. Монархо-фашизм (1920-е).
5.5. Национал-социализм (1920-е).
5.6. Революционный национал-социализм (1930-е).
5.7. Фалангизм (1930-е).
5.7.1. Неофалангизм (1960-е).

6. Национализм.
6.1. Общий патриотизм.
6.2. Государственный патриотизм.
6.3. Этнический национализм.
6.3.1. Расизм.
6.4. Религиозный национализм.
6.5. Левый национализм.
6.6. Правое народничество (почвенничество).
6.7. Постколониальный национализм.
6.8. Советским империализм (советизм) (1980-е).

7. Особые идеологии «анти…
7.1. Антиклерикализм (1750-е)
7.2. Антимонархизм (1820-е)
7.3. Антибольшевизм (антикоммунизм) (1910-е).
7.4. Антифашизм (1920-е).
7.5. Антилиберализм (1990-е).

8. Специфические идеологии:
8.1. Феминизм.
8.2. Пацифизм.
8.3. Экологизм.

9. Эрзац-идеологии:
9.1. Неофашизм (1950-е).
9.2. Неомонархизм (1990-е).
9.3. Неосталинизм (1990-е).
9.4. Неотрадиционализм (2000-е).


Полностью текст со всеми дополнениями - https://proza.ru/2020/08/02/1723

 Отправлено: 25.02.24 10:57. Заголовок: Надо бы еще добавить..

Надо бы еще добавить "антисоциализм". Очень характерен для британской политической борьбы в 1900-х. Лейбористская партия разрывалась в это время между марксизмом и более умеренными разновидностями социалистических идеологий (например, социал-христианством). Возникло множество антисоциалистических союзов и движений. Кстати, одним из ярых активистов антисоциалистического (либерального) движения в Великобритании был Джером Клапка Джером (он даже написал фантастический опус о том, что будет, если к власти придут социалисты). Многие британские тред-юнионы вплоть до 1910 колебались, кого поддерживать на выборах - лейбористов или либералов, но постепенно переходили в полумарксистскую Лейбористскую партию.

Новозеландская пресса 1900-х годов, которую сейчас читаю, очень много об этом пишет.

 Отправлено: 19.03.24 19:46. Заголовок: Еще дополнение - к р..

Еще дополнение - к разделу "Левый эгалитаризм".


Также в настоящее время большое количество влиятельных левоэгалитаристских политических партий действует в странах Южной Азии: Индии и Пакистане. Эти политические течения отталкивались от классического либерализма, который составлял и составляет до нашего времени основу идеологических течений Индийского Национального Конгресса, при том, что многие лидеры ИНК, прежде всего Дж.Неру, тяготели к социализму, хотя бы в форме фабианства и легального марксизма. Помрачение социалистических режимов в 1990-х годах, которые либо развалились и исчезли, либо превратились в пугало левого эксперимента, вроде КНДР, приводит к возрождению левоэгалитаристских, несоциалистических, хотя и близких социалистам, движений. В Индии это Всеиндийский национальный тринамульский конгресс, Национальная народная партия (Rashtriya Janata Dal), Партия большинства общества, Партия простого человека и ряд других, в Пакистане – Движение справедливости. Для этих партий характерен умеренный популизм, гражданский национализм и, как правило, светская ориентация.